Формы глав (купольных покрытий) древнерусских храмов

Исследование проф. С.В. Заграевского посвящено формам глав (купольных покрытий) храмов Древней Руси. На основании анализа древнерусских изображений, архитектурно-археологических данных и общих тенденций развития русской и мировой архитектуры показано, что луковичные главы были изобретены на Руси не позднее второй половины XIII века, а шлемовидные главы появились не ранее середины XVII века в качестве стилизации «под старину». Особое внимание уделено вопросам происхождения и символики луковичных глав.

I

ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ

Прежде всего необходимо определиться с тем, что мы называем главами храмов. Энциклопедии, учебники и хрестоматии[1] обычно так определяют декоративное покрытие, расположенное над куполом и устраиваемое на барабане. Известно, что Главками называют главы, устроенные не на световых, а на декоративных (глухих) барабанах.

Таково формальное определение глав. Тем не менее, в историко-архитектурном и реставрационном обиходе главой чаще всего обобщенно называют завершение храма, состоящее из барабана, купола и купольного покрытия. И в научной, и в популярной литературе повсеместно встречаются такие выражения, как «барабан большой главы», «купол малой главы», «возведение четырех малых глав» (вместе с куполом и барабаном), «падение главы храма» (вместе с куполом и барабаном), «шлемовидное покрытие большой главы» и т.п. В этом же значении обычно говорят о главках (только не со световым, а с декоративным барабаном).

В этом исследовании мы будем придерживаться формального определения глав как декоративных купольных покрытий, хотя в контексте нашего исследования это определение требует существенного уточнения, связанного с тем, что мы будем понимать под шлемовидными главами.

Чаще всего так называют специфическую форму купольных покрытий с килевидным верхом, близкую к форме древнерусского шлема. Такие завершения мы сегодня видим на натурных и «бумажных» реконструкциях как домонгольских храмов Владимиро-Суздальской земли (рис. 1[2]), так и подавляющего большинства церквей и соборов XV–XVI веков (рис. 2[3]).

Но купол храма является сегментом сферы, соответствующей форме шлема только по краям. Соответственно, для того, чтобы создать шлемовидную конструкцию, необходимо либо устроить на куполе деревянный или металлический каркас, либо надложить купол кирпичом по форме шлема. Затем на купол или на надкладку обычно ставится подкрестный камень, в отверстие которого вставляется стержень креста. Затем конструкция обшивается кровельным материалом (железом, свинцом, медью, лемехом и пр.).

Таким образом, шлемовидная глава существенно отличается от простейшего купольного покрытия кровельным материалом непосредственно по своду. И даже если при простейшем посводном покрытии в центр купола ставится подкрестный камень, все равно в итоге форма главы может оказаться близкой к шлему только при очень небольшом куполе (рис. 3[4]). В случае большого купола обложенный металлом подкрестный камень будет выглядеть как незначительный выступ на посводном покрытии.

Значит, мы обязаны различать простейшее посводное покрытие (формально не являющееся главой) и шлемовидную главу. В связи с этим имеет смысл расширить тему нашего исследования, уточнив, что мы говорим не только о главах в их формальном понимании, но о купольных покрытиях вообще. Последние, в свою очередь, могут либо быть посводными (с выступом посередине в случае наличия подкрестного камня), либо иметь шлемовидную, луковичную, грушевидную и пр. форму (соответственно, являться главами).

Определим и разницу между шлемовидными и луковичными главами: у последних также килевидный верх, но максимальный диаметр главы больше диаметра барабана, т.е. присутствует визуальная «бочкообразность». Высота луковичной главы, как правило, не меньше ее ширины. У шлемовидной главы высота всегда меньше ширины.

Грушевидные главы характерны для «украинского барокко», зонтичные и конусовидные – для закавказской архитектуры. В древнерусском зодчестве и в соответствующей иконографии они практически отсутствовали (см. п. 2). Основными темами нашего исследования являются генезис и количественное соотношение таких типов купольных покрытий, как посводное, шлемовидное и луковичное.

Нам предстоит преимущественно рассматривать не позиции отдельных исследователей, а стереотипы, устоявшиеся еще в XIX веке. Перечислим их:

– «византийские» посводные купольные покрытия имели место в большинстве княжеств домонгольской Руси (Киев, Чернигов, Смоленск и пр.);

– шлемовидные главы преобладали в домонгольском Владимиро-Суздальском княжестве. Затем такая форма глав была воспринята в Тверском и Московском великих княжествах, а затем и в централизованном Русском государстве. Соответственно, подавляющее большинство русских храмов XIV–XVI веков обычно реконструируется со шлемовидными завершениями;

– луковичные главы появились (эпизодически) во второй половине XVI века, а в XVII веке стали массовым явлением.

В соответствии с этими стереотипами напрашивается нижеследующий взгляд на генезис форм купольных покрытий: из Византии было заимствовано посводное покрытие, затем оно все больше и больше «вытягивалось» вверх (как и пропорции самих храмов) и превратилось в шлемовидное. Затем, после того как в XVI веке появилось шатровое зодчество, «высотность» шлемовидных глав оказалась недостаточной, и над куполом стали надстраивать конструкции луковичной формы[5].

Впервые с этими стереотипами не согласился Б.А.Рыбаков. В середине 1940-х годов исследователь, полагая вслед за Д.В.Айналовым и А.В.Арциховским, что многие миниатюры Радзивилловской летописи XV века являются копиями изображений XII–XIII веков, предположил, что изображенные на этих миниатюрах луковичные главы (см. раздел 4 статистического иллюстративного материала) появились в реальности уже в конце XIII века[6]. В 1950-е годы эту позицию Б.А.Рыбакова поддержал Н.Н.Воронин[7].

Однако, как ни странно, эти наблюдения Б.А.Рыбакова и Н.Н.Воронина никакого резонанса в научном мире не получили. Вероятно, негативную роль сыграла неопределенность их выводов, к тому же в дальнейшем сами исследователи тему генезиса луковичных глав не развивали – по всей видимости, они полагали свои наблюдения локальными. Например, луковичные главы могли появиться и в конце XIII века, но не повсеместно и лишь в деревянном зодчестве, а в конце XVI века их могли начать использовать и в каменных храмах[8]. Таким образом, видимых противоречий со стереотипной позицией не было.

В конце ХХ века к проблемам генезиса луковичных глав обратился А.М.Лидов[9]. Выдвинув в своей статье ряд соображений по поводу происхождения луковичных глав (анализ этих соображений мы проведем в пп. 2 и 4), исследователь все же придерживался стереотипной точки зрения на появление такой формы глав на рубеже XVI–XVII веков, обосновывая эту датировку тем, что луковичные главы старше рубежа XVI и XVII веков до нашего времени не сохранились[10].

И.А.Бондаренко, также посвятивший вопросу происхождения луковичных глав специальную статью[11] (точку зрения этого исследователя на прообраз таких глав мы рассмотрим в п. 4), отмечал, что нет нужды настаивать вслед за А.М.Лидовым на позднем происхождении луковичной формы глав лишь на том основании, что мы не имеем сохранившихся памятников с такими главами, достоверно датируемыми ранее XVI века. В этом мы обязаны согласиться с И.А.Бондаренко и лишь уточнить: поскольку в Древней Руси луковичные главы являлись декоративными покрытиями, основанными на деревянных каркасах, то для них справедливо положение, характерное для истории древнерусского деревянного зодчества: отсутствие архитектурно-археологической информации о луковичных главах старше XVI века не может являться информацией об отсутствии таких глав в реальности.

В той же статье И.А.Бондаренко предположил (к сожалению, без ссылки на аналогичную позицию Б.А.Рыбакова и Н.Н.Воронина), что «тот факт, что луковичная форма глав была использована и в раннемосковских Сионах и кадилах, и в миниатюрах, и в резных иконках, начиная с XIII века, что отмечает и А.М.Лидов, свидетельствует о том, что эта форма была известна, имела сакральное значение, а следовательно, могла и даже, наверное, должна была воплощаться в зодчестве»[12]. Но никакими конкретными фактами исследователь свою позицию не подтвердил и никаких предметных предположений о времени появления таких глав не высказал.

В итоге предположение И.А.Бондаренко относительно раннего происхождения древнерусских луковичных глав оказалось выражено в столь же неоднозначном и непроработанном виде, что и аналогичная позиция Б.А.Рыбакова и Н.Н.Воронина, и, соответственно, также не получило какого-либо резонанса ни в научном мире, ни в популярной литературе.

Таким образом, на сегодняшний день во всех учебниках, справочниках, научных и популярных трудах по истории древнерусской архитектуры прямо (текстуально) или косвенно (в виде реконструкций храмов) воспроизводятся стереотипы XIX века, которые не попытался напрямую опровергнуть ни один исследователь.

В связи с этим нам придется заново рассмотреть вопрос генезиса луковичных глав с привлечением всего возможного набора источников.

II

АНАЛИЗ ИКОНОГРАФИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ

Для изучения вопроса генезиса луковичных глав мы провели анализ достаточно большого количества иконографических источников – древнерусских икон, миниатюр и планов. Естественно, полностью охватить всю иконографию храмовой архитектуры невозможно, но мы создали достаточно представительную выборку, позволяющую провести статистический анализ. Статистический иллюстративный материал приведен в Приложении.

В соответствии с собранной статистикой по древнерусским иконам, фрескам, миниатюрам и произведениям декоративно-прикладного искусства (в дальнейшем будем обобщенно называть их изображениями) XI–начала XVII века (см. разделы 1–7 Приложения), луковичные главы изображены в нижеследующей пропорции относительно остальных типов купольных покрытий:

– изображения домонгольского времени: 18 %;

– изображения второй половины XIII века: 100 %;

– изображения XIV века: 82 %;

– изображения XV века: 84 %;

– изображения XVI века: 94 %;

– изображения рубежа XVI и XVII веков: 100 %.

Анализируя эти итоги, прежде всего необходимо учитывать, что древнерусские изображения преимущественно ориентировались на византийские образцы[13], причем иконография обычно переходила из века в век. Следовательно, в Древней Руси изображения посводных покрытий купола могли быть традицией византийской иконописи, но луковичные главы на изображениях должны были иметь некие «собственные» образцы.

Возможные варианты образцов изображаемых храмов с луковичными главами сводятся к двум основным: либо это некие «образцовые» изображения, либо «натура», то есть реальные луковичные главы на реальных храмах.

А.М.Лидов полагал, что образцами, на которые ориентировались древнерусские художники[14], были попавшие на Русь изображения Иерусалимского кувуклия (часовни над Гробом Господним), на котором в XI веке гипотетически существовала «главка» луковичной формы[15] (рис. 4[16]).

Но предположение, что образцами для древнерусских художников, в массовом порядке воспроизводивших луковичные главы, могли оказаться какие-либо изображения (либо Кувуклия, либо иной реальной или выдуманной постройки – например, Мечети Скалы, как полагал И.А.Бондаренко, позицию которого мы подробнее рассмотрим в п. 4), не может быть принято по следующим причинам.

Во-первых, у нас нет никакой уверенности в том, что Иерусалимский кувуклий уже с XI века имел луковичное завершение. Самое раннее из сохранившихся изображений средневекового завершения Кувуклия приблизительно датируется XIV веком, и это весьма условный и неаккуратный рисунок с общей тенденцией «заваливания» нижних частей объектов[17] (рис. 5). На всех последующих старинных изображениях, начиная с XV века[18] (рис. 6), завершение Кувуклия имеет шлемовидную форму (причем скорее западноевропейского шлема, чем древнерусского). Существующее луковичное завершение (см. рис. 4) Кувуклий получил уже в новое время.

Во-вторых, «главка» над Иерусалимским кувуклием не является главой либо главкой в понимании декоративного покрытия, расположенного над куполом и устраиваемого на барабане (см. п. 1). Это «крышка» над отверстием для вытяжки свечного дыма и испарений от дыхания верующих[19].

В-третьих, Кувуклий является малой частью Храма Гроба Господня и не церковью, а часовней. Если бы луковичное завершение было у самого храма, то о принятии за образец его изображений можно было бы хотя бы спорить. Но принятие изображения небольшой интерьерной часовни (даже если она и имела луковичное завершение) за образец огромного количества изображений крупнейших древнерусских соборов и церквей весьма маловероятно.

В-четвертых, на Кувуклии нет креста, и вряд ли крест мог быть на нем в древности, так как единственный рисунок, на котором изображен такой крест (см. рис. 5), как мы показали выше, весьма условен. Отсутствие креста на Кувуклии вполне закономерно: мы показывали «утилитарный» характер его «главки», к тому же маловероятно, чтобы крест в иерусалимском храме расположили над Гробом Господним, а не над близлежащей Голгофой. На древнерусских же изображениях мы видим главы с крестами.

В-пятых, И.А.Бондаренко полагал, что возможным прообразом древнерусских луковичных глав был не Кувуклий, а иерусалимская Мечеть Скалы, которую крестоносцы называли «Святая Святых»[20]. Но в п. 4 мы покажем, что купол этого храма не имел луковичной формы.

В-шестых, иерусалимские храмы в эпоху крестовых походов XI–XIII веков были хорошо известны и в Западной Европе, и в Византии. Однако там мы не видим массовых изображений храмов с луковичными главами ни в это время, ни после.

В-седьмых, в Древней Руси храмы, хотя и с высокой долей художественной условности, писались с натуры (воспроизводились и закомары, и окна, и шатры, и апсиды, и карнизы, и декор, и кресты над главами), а вот форма глав, согласно стереотипной позиции, почему-то оказывалась выдуманной. Это тоже весьма маловероятно.

В-восьмых, если бы на древнерусских изображениях храмы воспроизводились практически одинаково (по некоему единому «образцу»), то можно было бы говорить и о каком-либо «образцовом» изображении для глав. Однако храмы нарисованы крайне разнообразно и, как мы уже заметили, достаточно реалистично;

В-девятых, луковичные главы в начале XIV века изображали не только художники Москвы, Твери и Новгорода. Такую главу мы видим на иконе киевской школы (см. рис. С-8, С-9; буква «С» в номере рисунка означает его принадлежность статистическому иллюстративному материалу). Значит, в это время изображения луковичных глав уже крайне широко распространились в Древней Руси. Невозможно представить себе такое «образцовое» изображение, чтобы из-за него повсеместно была пересмотрена византийская традиция отражения на иконах, фресках и миниатюрах посводных купольных покрытий.

Таким образом, для древнерусских художников, в массовом порядке воспроизводивших в архитектурной иконографии луковичные главы, образцами не могли быть никакие изображения.

Следовательно, остается единственный вариант – образцом для художников служила сама находящаяся перед их глазами архитектура, то есть луковичные главы на реальных храмах Древней Руси.

Форма глав могла интерпретироваться художниками достаточно вольно, но в пределах общей «луковичности», существовавшей в реальности. В связи с этим будет уместно вспомнить слова И.А.Бондаренко о том, что «между изобразительным, прикладным искусством и архитектурой в средневековье не было прочерчено сколь-либо резкой и принципиальной грани, тем более, если говорить о проблемах семантики и символики формообразования»[21].

Посмотрим, могли ли образцами для древнерусских изображений луковичных глав быть деревянные храмы.

Наверное, если бы мы говорили об иконах из деревень и маленьких городов, то образцами для них могли бы служить небольшие местные церкви. Но подавляющее большинство приведенных в статистике изображений – иконы и фрески московской, новгородской и псковской школ, происходящие из больших каменных храмов. Соответственно, художники должны были равняться не на какие-либо второстепенные церкви, а на крупные соборы.

Отметим, что Н.Н.Воронин привлекал Большой Сион Успенского собора во Владимире (п. 4.1 статистического иллюстративного материала, рис. С-22), верх которого (работы московских мастеров) датируется 1486 годом, для своих реконструкций Георгиевского собора в Юрьеве-Польском[22] и первого Успенского собора в Москве[23]. Исследователь полагал, что трифолийное завершение Сиона соответствует трифолийному завершению указанных храмов. Эта позиция исследователя достаточно спорна (более вероятно, что трифолий на Сионе воспроизводит завершение современных ему храмов конца XV века, – в частности, церквей Трифона в Напрудном и Зачатия Анны в Китай-городе[24]), но правомерность самого метода использования соборных Сионов для реконструкции несохранившихся храмов возражений не вызывает. В связи с этим мы обязаны обратить внимание на луковичную главку указанного Сиона, воспроизводившую реальность конца XV века (а возможно, и более раннего времени).

Впервые луковичные главы встречаются в галицко-волынских миниатюрах 1164 года (см. рис. С-3). Но мы не вправе полагать, что в домонгольское время такая форма купольных покрытий могла иметь широкое распространение: больше никакими известными нам изображениями (и, соответственно, статистическими данными) наличие таких глав в домонгольское время не подтверждено, а гипотеза Д.В.Айналова, А.В.Арциховского и Б.А.Рыбакова о том, что миниатюры Радзивилловской летописи XV века являются копиями домонгольских изображений (см. п. 1 и рис. С-18), пока является лишь гипотезой.

Статистические данные показывают, что огромное большинство купольных покрытий имеют луковичную форму, начиная со второй половины XIII века. И если в иконографии XIV–XVI веков иногда (хотя и редко) встречаются другие типы покрытий, то планы Москвы рубежа XVI и XVII веков (см. раздел 6 статистического иллюстративного материала) однозначно свидетельствуют о том, что в это время главы уже были исключительно луковичными. Это подтверждается и изображениями других русских городов (см. раздел 7 статистического иллюстративного материала).

Важно обратить внимание на изображения из рукописи Амартола (см. рис. С-4). В 1294 году с луковичной главой показан обобщенный «образ церковный». Значит, уже в это время, что подтверждают и данные статистики, луковичные главы устраивались на храмах не эпизодически, а преимущественно.

Как мы уже отмечали, луковичные главы в начале XIV века изображали не только художники Москвы, Твери и Новгорода. Такую главу мы видим и на иконе киевской школы. Это лишний раз подтверждает повсеместное распространение купольных покрытий луковичной формы в конце XIII–начале XIV века.

Луковичными были и все главы, возведенные в XVI веке над шатрами (см. пп. 5.10, 5.37, 5.56, раздел 6 статистического иллюстративного материала).

Теоретически посводные покрытия домонгольского времени могли сохраняться на некоторых второстепенных храмах достаточно долго, но нет никакого сомнения, что к концу XVI века они уже везде были заменены на луковичные (на планах и панорамах конца XVI и XVII века мы видим исключительно луковичные главы).

Важно отметить, что шлемовидных глав мы ни в домонгольское, ни в раннее послемонгольское время не видим. Первые изображения, на которых присутствуют купольные покрытия формы, близкой к шлемовидной, появляются на рубеже XV и XVI веков (пп. 4.4, 4.5, 4.19, 5.3 статистического иллюстративного материала). Но и эти изображения не могут свидетельствовать о том, что в реальности в это время на храмах уже были шлемовидные главы: видно, что такая форма покрытий изображена только на больших центральных куполах, и если бы над последними были нарисованы луковичные главы (как над малыми куполами), то они не поместились бы на соответствующих изображениях.

Любые другие – «нелуковичные» – формы покрытий (зонтичное, конусовидное и пр.) изображались настолько редко, что мы можем считать их художественной стилизацией. Эта позиция базируется не только на данных иконографии, но и на технике строительства: для возведения любого покрытия, кроме посводного, все равно требовалось возведение над куполом деревянного либо металлического каркаса. Следовательно, для мастеров было проще и логичнее строить главы общеупотребительной (луковичной) формы, чем какой-либо иной.

Выводы относительно отсутствия (как минимум, ничтожно малого распространения) шлемовидных, зонтичных, конусовидных и прочих «нелуковичных» купольных покрытий в XIV–XVI веках могут быть дополнительно подтверждены еще одним существенным фактом, который мы уже отмечали: на планах и панорамах конца XVI и XVII века мы видим исключительно луковичные главы. Следовательно, если в XIV–XVI веках покрытия «нелуковичной» формы теоретически и могли встречаться, то лишь эпизодически, и при первой возможности они заменялись на общеупотребительные – луковичные[25].

О том, когда в русской архитектуре появились шлемовидные главы, мы подробно поговорим в п. 5.

III

ЛУКОВИЧНЫЕ ГЛАВЫ И ПОЖАРЫ

Может показаться странным, что практически повсеместный переход от посводных покрытий к луковичным мог произойти столь быстро – в течение нескольких десятилетий XIII века. Но на самом деле ничего странного здесь нет: главы храмов перестраивались очень часто, и основной причиной этого были пожары.

Приведем весьма обширную и содержательную цитату из С.М.Соловьева: «О московских пожарах летопись упоминает в первый раз под 1330 годом; в 1335 году Москва погорела вместе с некоторыми другими городами; в 1337 был новый большой пожар, причем сгорело 18 церквей… В 1342 подобный же пожар; в 1357 Москва сгорела вся с 13 церквами; в 1364 году загорелась Москва во время сильной засухи и зноя, поднялась буря и разметала огонь повсюду…; в 1388 сгорела почти вся Москва; в 1389 сгорело в Москве несколько тысяч дворов; подобный же пожар в 1395 году; потом упоминается о пожаре в Москве в 1413, 1414, 1415, в 1422, 1441; в 1445 знаменитый пожар после Суздальского бою; в 1453 выгорел весь кремль; в 1458 сгорело около трети города. Таким образом, в 130 лет 17 больших пожаров – по одному на 7 лет. В Новгороде в 1231 году сгорел весь Славенский конец; пожар был так лют, говорит летописец, что огонь ходил по воде через Волхов; в 1252 году опять погорело Славно; в 1261 сгорело 80 дворов; в 1267 сгорел конец Неревский, причем много товара погорело на Волхове в лодьях, все сгорело в один час… В 1275 погорел торг с семью деревянными церквами, четыре каменные сгорели да пятая немецкая; в 1299 году ночью загорелось на Варяжской улице, поднялась буря, из Немецкого двора перекинуло на Неревский конец, занялся большой мост, и была великая пагуба: на Торговой стороне сгорело 12 церквей, в Неревском конце – 10. В 1311 году было три сильных пожара: сгорело 9 церквей деревянных, 46 обгорело; потом упоминается сильный пожар под 1326 годом; такой же – под 1329, 1339; в 1340 году упоминается об одном из самых лютых пожаров: между прочим, погорел владычный двор и церковь св. Софии, из которой не успели вынести всех икон; большой мост сгорел весь по самую воду; всех церквей сгорело 43, по другим известиям – 50, а людей погибло 70 человек; по иным известиям, сгорело 48 церквей деревянных и упало три каменные. В 1342 году, во время большого пожара, сгорело три церкви и много зла случилось… В 1347 году погорело шесть улиц; в 1348 два пожара: во второй горело на пяти улицах, сгорели 4 деревянные церкви; в 1360 погорел Подол с Гончарским концом, причем сгорело семь деревянных церквей; в 1368 году был пожар злой, по выражению летописца: погорел весь детинец, владычный двор, церковь св. Софии сгорела, часть Неревского конца и Плотницкий конец весь, а в следующем году погорел конец Славенский; через год новый пожар: погорел весь Подол и некоторые другие части города; в 1377 году сгорело семь церквей деревянных и сгорели три каменные; в 1379 сгорело 8 улиц и 12 церквей; в 1384 был пожар в Неревском конце, сгорело две церкви; в следующем году сгорело два конца – Плотницкий и Славенский, весь торг; каменных церквей сгорело 25, деревянных 6; начался пожар в середу утром, горело весь день и ночь и в четверг все утро, людей сгорело 70 человек. В 1386 году сгорел конец Никитиной улицы; в 1388 году погорела Торговая сторона: сгорело 24 церкви и погибло 75 человек. В 1391 сгорело 8 деревянных церквей, по другим известиям – 15, сгорело 3 каменные церкви, по другим известиям – семь, людей погибло 14 человек; в том же месяце погорел весь Людин конец с семью деревянными церквами и четырьмя каменными; в 1394 погорел владычный двор с околотком, сгорело 2 церкви деревянные и 8 каменных сгорело; в 1397 погорел берег; в 1399 был пожар в Плотницком конце, Славенский сгорел весь, сгорело 22 каменные церкви, сгорела одна деревянная; в 1403 году опять погорела часть Плотницкого конца, а Славенский сгорел весь, причем сгорело 15 каменных церквей, по другим известиям, каменных – 7, а деревянных – две; в 1405 – два пожара: на Яневой улице сгорело 15 дворов, потом погорел Людин конец, часть Прусской улицы, часть детинца, сгорело 5 деревянных церквей и одна каменная, сгорело каменных 12, причем погибло 30 человек; в 1406 погорел княжой двор, а в следующем году погорел Неревский конец, сгорело 12 церквей каменных, и в том числе св. Софии, сгорело 6 деревянных; в 1414 погорел Неревский конец, пять деревянных церквей сгорело, 8 каменных сгорело; в 1419 погорело два конца – Славенский и Плотницкий с 24 церквами; в 1424 погорела Торговая сторона и Людин конец весь; в 1434 погорели два конца; в 1442 было три сильных пожара в одном месяце. Таким образом, в Новгороде в описываемое время приходилось по одному сильному пожару на 5 лет… Во Пскове упоминается десять больших пожаров, в Твери – семь, два – в Смоленске, два – в Торжке и по одному – в Нижнем, Старице, Ростове, Коломне, Муроме, Корельском городке, Орешке, Молвотичах»[26].

И если каменные храмы обычно (хотя не всегда) пожары выдерживали, то деревянные каркасы их глав и кровель легко сгорали. Так, в туфообразном известняке сводов Успенского собора во Владимире были найдены слитки сплавившегося после пожара металла[27], в 1493 году пожар зажег тес под железом на главе этого собора[28], в 1536 году во Владимире «на пречистеи на съборной церкви половина кровли згорела»[29] и «на Дмитрии святом вся кровля згорела»[30], в 1547 году у Успенского собора опять сгорел верх[31]. В 1394 году у Софии Новгородской «маковица огоре»[32]. В 1628 году «погореша кельи в монастыре Живоначалныя Троица и преподобных отец Сергия и Никона по обе стороны Святых ворот, и на церкви Сергия чюдотворца верх и крест позлащеныи»[33]. Таких примеров можно привести множество.

Отметим, что технических проблем с возведением новых луковичных глав не возникало, так как установка на куполе деревянного каркаса – работа не для «каменных дел мастеров», а для плотников, которых на Руси всегда было достаточно.

IV

ГЕНЕЗИС ЛУКОВИЧНЫХ ГЛАВ

Вопросы генезиса луковичных глав были изучены крайне слабо даже в рамках стереотипа, относящегося к их появлению на рубеже XVI и XVII веков[34]. Теперь же, когда мы показали, что уже в конце XIII века такие главы были на Руси повсеместно распространены, их генезис становится еще менее ясным. Но мы все же можем высказать некоторые соображения.

Прежде всего отметим низкую вероятность того, что луковичные главы древнерусских каменных храмов были заимствованы из деревянного зодчества. Каркас таких глав имеет сложную, «изысканную», «аристократическую» форму, и в связи с этим он вряд ли мог впервые появиться на деревянных храмах (и даже на второстепенных каменных).

Не будем забывать и про быстрое (в течение нескольких десятилетий) и повсеместное распространение луковичных глав. Деревянные храмы, как и второстепенные каменные, вряд ли могли оказаться «законодателями моды», столь быстро и широко распространившейся.

Более чем сомнительным представляется заимствование луковичной формы глав древнерусских храмов из мусульманского мира[35]. В XV веке на Востоке широко распространились каменные купола формы, близкой к луковичной (мавзолей Гур-Эмир в Самарканде, начало XV века, рис. 7; мечеть Калян в Бухаре, XV век; мавзолей Казы-заде-Руми в Самарканде, 1430-е годы; и мн. др.), и в рамках стереотипа, относившегося к появлению луковичных глав на Руси в конце XVI века, о «восточных влияниях» можно было хотя бы спорить. Но поскольку, как мы показали в п. 2, на Руси луковичные главы в массовом порядке возводились уже в XIII веке (а возможно, и ранее), ни о каком влиянии мусульманского Востока речь идти не может: куполов (а тем более декоративных купольных покрытий) луковичной формы там не было ни в это время, ни ранее.

Известны единичные примеры ранних мусульманских каменных куполов, форма которых визуально приближается к луковичной (Мечеть Скалы в Иерусалиме, VII век, рис. 8; мечеть Сиди Окба в Кайруане, Тунис, X век; мавзолей Аш-Шафия в Каире, 1212 год; мавзолеи XI–XII веков в Асуане и др.). В частности, И.А.Бондаренко привлекал в качестве возможного прообраза древнерусских луковичных глав именно Мечеть Скалы, которую крестоносцы называли «Храмом» или «Святая Святых»[36].

Но такие завершения ни формально, ни фактически нельзя назвать луковичными: это высокие купольные своды, основания которых являются продолжениями барабанов (рис. 9[37]). Верхняя часть этих сводов не имеет килевидного изгиба, характерного для древнерусских луковичных глав. Визуальный эффект «луковичности» в них создается лишь за счет распора верхней части барабанов куполами и разницы в цвете между посводным покрытием куполов и облицовкой барабанов (к примеру, яркий, блестящий и однородный цвет посводного покрытия купола Мечети Скалы визуально увеличивает его по сравнению с тусклым орнаментированным барабаном – см. рис. 8).

Этого недостаточно для того, чтобы признать влияние купола Мечети Скалы (как и других раннемусульманских храмов с подобным завершением) на генезис луковичных глав в Древней Руси, где мы не видим никаких переходных этапов: уже в XIII веке, с самого начала существования таких глав, у них была своя собственная, абсолютно уникальная, форма, характеризующаяся килевидным верхом и существенно бОльшим диаметром глав по сравнению с диаметром барабанов (см. раздел 2 статистического иллюстративного материала, рис. С-4, С-5, С-6). Эти базовые черты древнерусских луковичных глав в Мечети Скалы отсутствуют.

В Западной Европе луковичных глав в XIII веке тоже еще не было (самый ранний из известных автору примеров таких глав – завершения башен церкви «Frauenkirche» в Мюнхене, конец XV века, рис. 10).

Иерусалимский кувуклий также не мог стать образцом не только для древнерусских художников, в массовом порядке изображавших луковичные главы на иконах, фресках и миниатюрах (мы это показали в п. 2), но и для древнерусских строителей, начавших в XIII веке в массовом порядке возводить на храмах луковичные главы. Причины этому практически аналогичны рассмотренным в п. 2:

– «главка» над Кувуклием, даже если она и имела в XIII веке луковичную форму (что, как мы видели в п. 2, весьма сомнительно), имеет «утилитарный» характер и не является главой либо главкой в понимании декоративного покрытия, расположенного над куполом и устраиваемого на барабане;

– если бы луковичную главу имел сам Храм Гроба Господня, заимствование такой формы глав древнерусскими зодчими выглядело бы достаточно убедительно. Но Кувуклий является малой частью этого храма, причем даже не церковью, а часовней;

– иерусалимские храмы в эпоху крестовых походов были хорошо известны и в Западной Европе, и в Византии. Однако там луковичные главы в это время не появились, а на Руси появились, причем в большом количестве.

Таким образом, мы обязаны полагать, что если даже где-либо в мире главы либо купольные своды, имевшие форму, близкую к луковичной, эпизодически возводились и ранее XIII века, то в массовом порядке они впервые появились в Древней Руси. Более того – повсеместное появление куполов луковичной формы на мусульманском Востоке в XV веке могло быть обусловлено влиянием древнерусской архитектуры.

Попробуем найти объяснение самому факту массового появления на Руси «надстроенных» купольных покрытий во второй половине XIII века.

Прежде всего заметим, что дело было не в необходимости заострять главы, чтобы на них не скапливался снег и не застаивалась вода: если бы такая необходимость имела место, то и над позакомарным покрытием сводов, где проблема скапливания снега и воды является еще более острой, уже в XIII веке надстраивалось бы что-либо подобное.

Дело было и не в необходимости утеплять храмы посредством возведения над их куполами декоративных надстроек, играющих роль теплоизолирующих «чердаков»: в Древней Руси подавляющее большинство каменных церквей и соборов были «холодными» (т.е. неотапливаемыми), и службы в них зимой не велись.

Есть другие, гораздо более обоснованные соображения относительно причин появления каркасов над куполами древнерусских храмов.

Во-первых, в течение всего домонгольского времени мы видим «вытягивание вверх» пропорций церковных зданий. Так, Г.К.Вагнер писал, что храмы «башнеобразного» типа имеют динамическое устремление вверх, и «не исключено, что если бы развитие «высотной» архитектуры не было прервано монгольским вторжением, то Русь узнала бы нечто родственное готике»[38]. А когда конструктивные возможности «высотности» (повышенные подпружные арки, высокие барабаны) были исчерпаны, дополнительная «башнеобразность» достигалась за счет надстройки над куполами деревянных каркасов.

Во-вторых, на Руси вплоть до XVII века постоянно увеличивались размеры крестов, постепенно трансформировавшихся от «византийского» типа (простейшей формы и минимальных размеров) к «классическому» древнерусскому типу, который мы и сейчас видим на храмах (большие, узорные, сложной формы). Соответственно, постоянно обострялась проблема надежности установки крестов.

Цепи, удерживающие крест, мы впервые видим только в 1536 году на иконе «Видение пономаря Тарасия» (см. рис. С-25). Конечно, подобные цепи, не нашедшие отражение в иконографии, могли появиться и раньше, но вряд ли уже в XIII–XIV веках. А в отверстие в подкрестном камне установить большой крест без дополнительных расчалок было невозможно – его повалил бы любой сильный ветер.

Эту проблему решила весьма рациональная конструкция каркаса глав над куполом: крест получил длинный нижний стержень («мачту»[39]), который пронизывал каркас сверху донизу и вставлялся в отверстие в подкрестном камне. А там, где стержень переходил в собственно крест, его жестко фиксировали журавцы, игравшие роль расчалок.

В-третьих, во время монгольского ига металлом главы крыли редко: на это не хватало средств. А лемехом проще крыть по деревянному каркасу, на который можно нашить доски, чем по каменному своду.

Все вышеприведенные соображения объясняют появление над куполами высоких деревянных каркасов, но не объясняют луковичной формы этих каркасов. Почему диаметр главы оказался больше диаметра барабана? Почему журавцы получили форму не максимально устойчивых прямых, а сложных кривых линий? Ведь зонтичные или конусообразные главы могли придавать храмам такую же «высотность», столь же эффективно укреплять кресты, столь же легко обшиваться лемехом и при этом быть гораздо проще и надежнее и в строительстве, и в эксплуатации.

Исследователи предпринимали попытки объяснить происхождение луковичной формы глав ее символикой, в том числе и лежащей вне системы взглядов православной религии.

Так, С.Д.Сулименко видел в форме луковичных глав «солнечное окно», представляющее собой канонизацию образов солнечного огня ведийской мифологии в архитектуре буддийских храмов[40]. Н.Л.Павлов усматривал в таких главах форму «мирового яйца» – архаичного образа вселенной[41].

Но автору этого исследования уже не раз приходилось писать, что любые архитектурные особенности храмов в обязательном порядке согласовывались с Русской православной церковью, которая ни в коем случае не допустила бы какие-либо прямые языческие, буддийские, мусульманские или иные влияния[42].

В рамках ортодоксального православия проблему символики луковичных глав пытался решить Е.Н.Трубецкой, писавший: «Византийский купол над храмом изображает собою свод небесный, покрывший землю. Напротив, готический шпиц выражает собою неудержимое стремление ввысь, подъемлющее от земли к небу каменные громады. И наконец, наша отечественная «луковица» воплощает в себе идею глубокого молитвенного горения к небесам, через которое наш земной мир становится причастным потустороннему богатству. Это завершение русского храма – как бы огненный язык, увенчанный крестом и к кресту заостряющийся... Всякие попытки объяснить луковичную форму наших церковных куполов какими-либо утилитарными целями (например, необходимостью заострять вершину храма, чтобы на ней не залеживался снег и не задерживалась влага) не объясняют в ней самого главного – религиозно-эстетического значения луковицы в нашей церковной архитектуре. Ведь существует множество других способов достигнуть того же практического результата, в том числе завершение храма острием, в готическом стиле. Почему же изо всех этих возможных способов в древнерусской религиозной архитектуре было избрано именно завершение в виде луковицы? Это объясняется, конечно, тем, что оно производило некоторое эстетическое впечатление, соответствовавшее определенному религиозному настроению. Сущность этого религиозно-эстетического переживания прекрасно передается народным выражением – «жаром горят» – в применении к церковным главам»[43].

Идею «пламени» в отношении символики луковичных глав вслед за Е.Н.Трубецким проводили М.П.Кудрявцев и Г.Я.Мокеев[44], к этой позиции присоединился и И.А.Бондаренко[45].

Но необходимо заметить, что любые поиски символики тех или иных форм православных храмов в отрыве от исследования путей генезиса этих форм неизбежно ведут к исключительно субъективным мнениям на уровне «я так вижу», легко опровергаемым статистикой, фактами и выдвижением других столь же субъективных мнений, выглядящих не менее убедительно.

К примеру, в Древней Руси золотом покрывалось сравнительно малое количество глав (только в крупнейших храмах, имевших богатейших ктиторов), а многочисленные зеленые, синие, коричневые и черные главы никаких ассоциаций с пламенем не вызывают.

На столь же субъективном уровне было бы справедливее сравнивать луковичные главы с не пламенем, а с наконечником стрелы, каплей воды или головой воина в шлеме. Последнее толкование – голова воина – в Древней Руси, по-видимому, было наиболее употребительным: это подтверждается и происхождением слова «глава» – «голова», и тем, что главы часто называли также «маковицами» или «лбами», барабаны – «шеями», а скаты кровли храмов – «плечами».

Соответственно, поскольку любые попытки толкования символики глав являлись и являются исключительно субъективными, мы можем констатировать лишь то, что в XIII веке на Руси появились килевидные архивольты закомар, порталов и окон, а в готической Западной Европе и на арабском Востоке в то время в большом количестве возводились стрельчатые арки.

Древнерусским мастерам, устраивавшим над барабанами храмов деревянные конструкции, осталось только объединить и применить в своем творчестве эти уже известные формы. Это ни в коем случае не умаляет значимости их изобретения, обладавшего эстетической самодостаточностью и позволявшего придавать любому храму принципиально новый облик без существенных материальных затрат, что было особенно актуально в тяжелых экономических условиях монгольского ига.

V

ГЕНЕЗИС ШЛЕМОВИДНЫХ ГЛАВ

В п. 2 мы видели, что существование шлемовидных глав в XIV–XVI веках не доказано. Если покрытия «нелуковичной» формы и возводились, то крайне редко, и при первой же возможности заменялись на общеупотребительные – луковичные. На рубеже XVI и XVII веков все главы без исключения имели луковичную форму.

По идее, в дальнейшем главы должны были или сохранять луковичную форму, или принимать вид, характерный для барокко. Тем не менее, шлемовидные купольные покрытия мы видим на многих изображениях XVIII–начала XIX века, которые не являются планами или панорамами, но все же заслуживают достаточного доверия (см. раздел 8 статистического иллюстративного материала).

Конечно, количество шлемовидных глав на изображениях XVIII–начала XIX века ничтожно мало по сравнению с огромным количеством луковичных глав на планах и панорамах (см. разделы 6 и 7 статистического иллюстративного материала). По всей видимости, такое соотношение имело место и в реальности. И все же приведем несколько наблюдений, которые смогут нам помочь хотя бы приблизительно описать генезис шлемовидных глав.

Во-первых, шлемовидные главы фигурировали на чертеже владимирских Золотых ворот фон Берка и Гусева (1779 год, рис. С-32) и на изображении Дмитриевского собора на одной из панорам Владимира 1801 года (рис. С-33), создав видимость «сохранившихся до наших дней древних купольных покрытий» и предопределив стереотипный взгляд на такие главы как на «широко распространенные в домонгольской Северо-Восточной Руси».

В п. 2 мы показали несостоятельность этого стереотипа. Добавим, что луковичные главы Золотых ворот и Дмитриевского собора мы видим и на «чертеже» Владимира 1715 года (рис. С-27), и на одном из видов Владимира 1801 года (рис. С-34). Но последнее изображение достаточно условно, и нет никакого сомнения, что в реальности у Дмитриевского собора в 1801 году уже была шлемовидная глава, показанная на гораздо более подробном и профессиональном виде Владимира этого года (рис. С-33, С-35).

Значит, на Дмитриевском соборе шлемовидная глава была устроена между 1715 и 1801 годами. Скорее всего, даже не позднее 1779 года, так как весьма вероятно, что фон Берк и Гусев ориентировались на нее при разработке своего варианта реконструкции Золотых ворот (рис. С-32). На Успенский собор они ориентироваться не могли: на всех видах Владимира 1801 года он изображен с луковичными главами (рис. С-33), про которые известно, что они существовали в реальности и были заменены на шлемовидные при реставрации 1888–1891 годов[45].

Во-вторых, в XVIII веке был период (вероятно, недолгий), когда и Успенский собор имел шлемовидные главы: об этом свидетельствуют шлемовидные надкладки куполов со следами обмазки, гвоздей и металла[46]. Важно заметить, что надкладки были сделаны из кирпича, следовательно, они не могли относиться к домонгольскому времени – только к XVIII веку (на «чертеже» 1715 года у собора главы луковичные – см. рис. С-27).

В-третьих, Архангельский собор Московского кремля имеет двойной центральный купол (рис. 11[47]). На верхнем своде присутствует большой подкрестный камень. Если бы собор всегда имел только луковичные главы (изображенные на планах Москвы рубежа XVI–XVII веков), то возведение верхнего свода не имело бы никакого смысла: каркас главы можно построить над сводом любой конфигурации.

Следовательно, в какой-то момент (не ранее 1707 года, когда собор с луковичными главами был изображен на гравюре П.Пикарта – см. рис. С-28) центральная луковичная глава была заменена на шлемовидную, которую мы видим на рисунке М.Ф.Казакова 1772 года (см. рис. С-36). Затем над верхним куполом была вновь устроена луковичная глава, впервые изображенная на рисунке Ф.Кампорези 1780-х годов (см. рис. С-37).

В-четвертых, шлемовидную главу мы видим на Успенской звоннице Московского кремля в 1800 году (см. рис. С-38). На планах XVII века и на гравюре П.Пикарта 1707 года ее глава имеет луковичную форму (см. разделы 6 и 7 статистического иллюстративного материала).

В-пятых, шлемовидную главу мы видим на церкви Рождества Богородицы в Городне в 1661 году на рисунке А.Мейерберга (см. рис. С-29).

В-шестых, в Троицкой церкви села Чашникова (см. рис. 2) под существующими луковичными главами сохранились кирпичные шлемовидные главы со следами гвоздей. На этих главах уцелела черепица с белым черепком, зеленым поливом и городчатыми окончаниями[48]. Чернолощеная черепица, характерная для XVI века, была найдена на кокошниках. Возможно, первичные главы были покрыты металлом, но вероятна и чернолощеная черепица по деревянному каркасу луковичной главы, вследствие чего не осталось следов такой черепицы на куполе. В дальнейшем (вероятнее всего, во второй половине XVII века) главы Троицкой церкви были приведены к шлемовидной форме и покрыты зеленой черепицей, а затем на храме были вновь устроены луковичные главы, которые (вероятно, после неоднократных переделок) сохранились до наших дней.

Отметим, что мы обязаны считать реконструкцию первоначального вида Троицкой церкви в Чашникове, приведенную на рис. 2, как и огромное большинство реконструкций храмов XIV–XVI веков, неверно воспроизводящей форму глав.

В-седьмых, на центральном куполе церкви Преображения в Больших Вяземах (конец XVI века) был найден большой подкрестный камень конической формы[49]. Такая форма камня говорит о том, что он был обшит металлом и при вероятном посводном купольном покрытии образовывал форму главы, близкую к шлемовидной (рис. 3 и 12[50]). Следовательно, в XVII веке глава церкви Преображения с первичной луковичной формы (вспомним, что ни одной шлемовидной главы на планах и панорамах рубежа XVI–XVII веков мы не видим) была переделана на шлемовидную.

В-восьмых, шлемовидную главу мы видим на изображении Троицкого собора Троице-Сергиевой Лавры 1745 года (рис. С-31), – при том, что на соседней Никоновской церкви изображена луковичная глава.

В-девятых, на Троицком соборе в Пскове в конце XVII века (рис. С-30) мы видим центральную шлемовидную главу в сочетании с луковичными малыми главами.

Из всех вышеприведенных наблюдений мы можем сделать следующий вывод: шлемовидные главы стали появляться в XVII–XVIII веках в достаточно большом количестве как стилизация «под старину» (т.е. как нечто среднее между луковичной главой и простейшим посводным покрытием).

Затем эти главы, как правило, вновь заменялись на луковичные (вероятно, по мере эволюции эстетических предпочтений священнослужителей и ктиторов).

Исключением оказался Дмитриевский собор во Владимире, луковичная глава которого была переделана на шлемовидную в конце XVIII века, сохранилась в XIX веке и, по всей видимости, предопределила стереотип «древности» такой формы глав и их «широкого распространения в домонгольской Северо-Восточной Руси». В дальнейшем этот стереотип, несостоятельность которого мы показали в п. 2, распространился и на древнерусское зодчество XIV–XVI веков.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подведем итоги нашего исследования формы глав (купольных покрытий) древнерусских храмов.

1. В домонгольское время:

– повсеместно (в том числе и в Северо-Восточной Руси) распространены простейшие посводные покрытия, обычно с подкрестным камнем;

– существование луковичных глав условно доказано, но не доказано их широкое распространение;

– существование шлемовидных глав не доказано, любые утверждения об их существовании как «переходной формы от свода к луковице» являются домыслами;

– существование любых других форм глав (зонтичной, конусовидной и пр.) не доказано.

2. Со второй половины XIII до конца XVI века:

– повсеместно распространены луковичные главы, в том числе в шатровом зодчестве XVI века;

– существование шлемовидных глав не доказано;

– посводные покрытия домонгольского времени теоретически могли сохраняться на некоторых второстепенных храмах в течение всего рассматриваемого периода, но к концу XVI века они уже были повсеместно заменены на луковичные;

– существование любых иных форм купольных покрытий (зонтичного, конусовидного и пр.) не доказано.

3. С конца XVI до середины XVII века:

– повсеместно распространены луковичные главы, в том числе в шатровом зодчестве;

– существование любых иных форм купольных покрытий не доказано.

4. С середины XVII до конца XVIII века на многих храмах луковичные главы заменяются шлемовидными в целях стилизации «под старину». В большинстве случаев через несколько десятилетий на этих храмах вновь возводятся луковичные главы.

ПРИЛОЖЕНИЕ

СТАТИСТИЧЕСКИЙ ИЛЛЮСТРАТИВНЫЙ МАТЕРИАЛ

Статистика по древнерусским изображениям подсчитывалась по их общему количеству, независимо от количества храмов или глав на том или ином изображении.

Изображения палат, башен, кивориев или стилизованных сеней в анализ не включались.

Случайность (и, следовательно, объективность) выборки статистического иллюстративного материала обеспечивалась следующим образом: в анализ были включены все изображения храмов на древнерусских иконах, миниатюрах, произведениях декоративно-прикладного искусства и планах из всех книг по истории искусства и архитектуры, находящихся в личной библиотеке автора[1] (всего с домонгольского времени до конца XVII века – 147 изображений, причем с конца XVI века в анализ включались только планы, панорамы и чертежи). Кроме того, в статистический иллюстративный материал включены 13 изображений XVII–XVIII веков.

Раздел 1. Домонгольское время[2].

1.1. Большой Сион Софии Новгородской. XI–XII века[3]. Посводное покрытие купола с подкрестным камнем (рис. С-1).

1.2. Малый Сион Софии Новгородской. XI–XII века[4]. Посводное покрытие купола с подкрестным камнем.

1.3. Положение пояса. Деталь Суздальских Златых врат. Начало XIII века[5]. Посводное покрытие купола с подкрестным камнем (рис. С-2).

1.4. Введение. Деталь Суздальских Златых врат[6]. Посводное покрытие купола с подкрестным камнем.

1.5. Сретение. Деталь Суздальских Златых врат. Начало XIII века[7]. Посводное покрытие купола с подкрестным камнем.

1.6. Евангелист Лука. Миниатюра из Добрилова Евангелия (галицко-волынская школа). 1164 год[8]. Луковичная глава (рис. С-3).

1.7. Евангелист Марк. Миниатюра из Добрилова Евангелия (галицко-волынская школа). 1164 год[9]. Луковичная глава.

1.8. Храм и палаты на миниатюре Спасского Евангелия. Первая половина XIII века[10]. Главы, по форме близкие к зонтичным.

1.9. Исцеление слепого. Миниатюра Никомидийского Евангелия. Конец XII–начало XIII века[11]. Посводное покрытие купола.

Всего в данном разделе рассмотрены 9 изображений, из них:

6 – с посводным покрытием купола;

1 – с зонтичным покрытием;

2 – с луковичными главами.

Раздел 2. Вторая половина XIII века.

2.1. «Образ церковный». Миниатюра тверской рукописи Амартола. Около 1294 года[12]. Луковичная глава (рис. С-4).

2.2. «Погребение Давида». Миниатюра тверской рукописи Амартола[13]. Луковичная глава (рис. С-5).

2.3. Ярослав Всеволодович с храмом. Фреска церкви Спаса на Нередице. Около 1246 года[14]. Луковичная глава (рис. С-6).

Всего в данном разделе рассмотрены 3 изображения, на всех трех мы видим луковичные главы.

Раздел 3. XIV век.

3.1. Введение во храм. Икона из села Кривого. Новгородская школа. Первая половина XIV века[15]. Луковичные главы (рис. С-7).

3.2. Миниатюра Онежской Псалтири. 1395 год[16]. Стилизованные луковичные главы.

3.3. Миниатюра Онежской Псалтири[17]. Стилизованные луковичные главы.

3.4. Христос и апостолы. Миниатюра Сийского Евангелия. 1339 год[18]. Зонтичное купольное покрытие.

3.5. Иоанн Богослов диктует Прохору. Миниатюра Федоровского Евангелия. 1321–1327 годы[19]. Центральный купол – стилизованное посводное покрытие, малые купола – стилизованные луковичные главы.

3.6. Никола Зарайский с житием. Икона. Киевская школа. Начало XIV века[20]. Луковичная глава (рис. С-8, С-9).

3.7. Покров. Новгородская школа. Икона. Конец XIV–начало XV века[21]. Луковичные главы.

3.8. Борис и Глеб с житием. Икона. Коломна. Конец XIV века[22]. Луковичные главы.

3.9. Никола с житием. Икона. Коломна. Середина XIV века[23]. Луковичные главы (рис. С-10, С-11, С-12).

3.10. Никола с житием. Икона. Московская школа. Около 1380 года[24]. Луковичные главы.

3.11. О тебе радуется. Икона. Псковская школа. Вторая половина XIV века[25]. Посводное покрытие купола, но с сильным выносом купола относительно барабана – вероятно, стилизованные луковичные главы.

3.12. Никола с житием. Икона. Северные письма. Вторая половина XIV века[26]. Луковичные главы.

3.13. Никола с житием. Икона. Ростово-Суздальская школа. Конец XIV века[27]. Луковичная глава.

3.14. Фрески южной ветви подкупольного креста собора Снетогорского монастыря. 1313 год. Прорись[28]. Луковичные главы (рис. С-13).

3.15. Слово о некоем игумене. Фреска церкви Успения на Волотовом поле. 1370–1380-е годы[29]. Посводное покрытие купола.

3.16. Житие св. Георгия. Икона. Новгородская школа. Начало XIV века[30]. Посводные и конусовидные покрытия (по всей видимости, изображены языческие храмы и гражданские постройки).

3.17. Церковь Успения на Волотовом поле в Новгороде. Фреска XIV века. Прорись[31]. Посводное покрытие купола с сильным выносом купола относительно барабана (вероятно, стилизованная луковичная глава).

Всего в данном разделе рассмотрены 17 изображений, из них:

11 – однозначно с луковичными главами;

2 – с вероятными луковичными главами;

1 – с сочетанием луковичных глав и посводного покрытия;

3 – с посводными, зонтичными и конусовидными покрытиями.

Раздел 4. XV век.

4.1. Большой Сион Успенского собора во Владимире. Верх работы московских мастеров датируется 1486 годом[32]. Луковичная глава.

4.2. Вход в Иерусалим. Икона из праздничного чина Благовещенского собора. 1405 год[33]. Луковичная глава (рис. С-14).

4.3. Сергий Радонежский с житием. Икона. Троицкий собор. Конец XV века[34]. Конусовидные главы.

4.4. Митрополит Петр с житием. Икона. Московская школа. Конец XV–начало XVI века[35]. Присутствуют как шлемовидные, так и луковичные главы.

4.5. Митрополит Алексей с житием. Икона. Московская школа. Конец XV–начало XVI века[36]. Присутствуют как шлемовидные, так и луковичные главы (рис. С-15, С-16).

4.6. Церковь Апостолов. Миниатюра Псалтири Кирилло-Белозерского монастыря. 1424 год[37]. Посводные покрытия куполов с подкрестными камнями.

4.7. Погребение Анны. Пелена. XV век[38]. Луковичные главы.

4.8. Чудо Архангела Михаила. Сударь. XV век[39]. Луковичные главы.

4.9. Битва новгородцев с суздальцами (Чудо от иконы Знамения). Икона. Новгородская школа. Последняя четверть XV века[40]. Посводное покрытие купола, но с сильным выносом купола относительно барабана – вероятно, стилизованные луковичные главы.

4.10. О тебе радуется. Икона. Псковская школа. Конец XV века[41]. Луковичные главы (рис. С-17).

4.11. Игорь с язычниками идет на роту к идолу Перуна, а христиане – к церкви св. Ильи. Миниатюра Радзивилловской летописи XV века (по Б.А.Рыбакову, с оригинала XIII века[42]). Луковичная глава (рис. С-18).

4.12. Десятинная церковь в Киеве. Миниатюра Радзивилловской летописи[43]. Луковичная глава.

4.13. Погребение князя Владимира в Десятинной церкви в Киеве. Миниатюра Радзивилловской летописи. Прорись[44]. Луковичная глава.

4.14. Миниатюра Радзивилловской летописи[45]. Луковичная глава.

4.15. Миниатюра Радзивилловской летописи[46]. Луковичная глава.

4.16. Снятие Федора Стратилата с креста и исцеление его ангелом. Икона. Новгородская школа. Деталь житийной иконы последней четверти XV века[47]. Луковичная глава.

4.17. Битва новгородцев с суздальцами (Чудо от иконы Знамения). Икона. Новгородская школа. Вторая половина XV века[48]. Луковичные главы (рис. С-19).

4.18. Апофеоз Богородицы. Икона. Московская школа. Конец XV века[49]. Луковичные главы.

4.19. Чудо Архангела Михаила. Икона из деревни Камарицы Котласского р-на Архангельской области. Конец XV века[50]. Шлемовидная глава.

4.20. Каноник Кирилло-Белозерского монастыря. Фронтиспис и заставка. 1407 год[51]. Стилизованные луковичные главы (рис. С-20).

4.21. Пятый Вселенский собор. Роспись Воскресенского собора в Волоколамске. Конец XV века. Прорись[52]. Луковичная глава.

4.22. Никола Можайский. Икона. Московская школа. Середина XV века[53]. Луковичная глава (рис. С-21).

4.23. Большой Сион владимирского Успенского собора. Верх работы московских мастеров датируется 1486 годом[54].

Всего в данном разделе рассмотрены 23 изображения, из них:

17 – однозначно с луковичными главами;

1 – с вероятными луковичными главами;

2 – с сочетанием шлемовидных и луковичных глав;

1 – со шлемовидной главой;

1 – с посводным покрытием купола;

1 – с конусовидной главой.

Раздел 5. XVI век.

5.1. Архистратиг Михаил с деянием. Икона. Троицкий собор Троице-Сергиевой Лавры. Середина XVI века[55]. Конусовидная и луковичная главы.

5.2. Молитвой Василия Великого отверзаются двери храма. Фреска Благовещенского собора. 1547–1551 годы[56]. Луковичная глава.

5.3. Апокалипсис. Фреска Благовещенского собора. 1547–1551 годы[57]. Средний купол – шлемовидная глава, боковые – луковичные.

5.4. Александровская слобода в 1578 году. Гравюра И.Т. де Бри по рисунку Я.Ульфельдта. 1627 год[58]. Луковичные главы.

5.5. О тебе радуется. Резная икона-складень. Троице-Сергиев. XVI век[59]. Луковичные главы.

5.6. Богоматерь Боголюбская с клеймами жития Зосимы и Савватия и со сценами притч. Икона. Московская школа.1545 год[60]. Луковичные главы.

5.7. Кирилл Белозерский с житием. Икона. Успенский собор Кирилло-Белозерского монастыря. Первая половина XVI века[61]. Зонтичные и конусовидные главы.

5.8. Кирилл Белозерский с житием. Пелена к иконе. Начало XVI века[62]. Луковичные главы.

5.9. Постройка церкви в Боголюбове. Миниатюра Лицевого летописного свода середины XVI века. Прорись[63]. Луковичные главы.

5.10. Освящение Покровского собора на Рву. Миниатюра Лицевого летописного свода[64]. Луковичные главы, в т.ч. над шатром (рис. С-23).

5.11. Строительство первого каменного Кремля в Москве в 1367 году. Миниатюра Лицевого летописного свода[65]. Луковичные главы.

5.12. Постройка церкви Воскресения Христова. Миниатюра Лицевого летописного свода[66]. Луковичные главы.

5.13. Постройка наружной лестницы и дверей церкви Воскресения Христова. Миниатюра Лицевого летописного свода[67]. Луковичные главы.

5.14. Закладка фундамента Успенского собора в Москве. Миниатюра Лицевого летописного свода[68]. Неровное купольное покрытие с подкрестным камнем (вероятно, неаккуратно нарисованная луковичная глава).

5.15. Образ стольного града Москвы. Миниатюра Лицевого летописного свода[69]. Луковичные главы.

5.16. Иван III и Софья Палеолог перед венчанием в строящемся Успенском соборе. Миниатюра Лицевого летописного свода[70]. Луковичная глава.

5.17. Венчание Дмитрия-внука на великое княжение. Миниатюра Лицевого летописного свода[71]. Луковичные главы.

5.18. Поновление икон для иконостаса Благовещенского собора. Миниатюра Лицевого летописного свода[72]. Луковичные главы.

5.19. Посланцы сибирского царя перед Иваном Грозным. Миниатюра Лицевого летописного свода[73]. Луковичная глава.

5.20. Венчание и свадебный пир казанского царя Симеона и Марии Кутузовой. Миниатюра Лицевого летописного свода[74]. Глава над центральным куполом конусовидная (весьма странной, «вогнутой» формы), малые – луковичные.

5.21. Успенский собор во Владимире. Миниатюра Лицевого летописного свода[75]. Луковичная глава (рис. С-24).

5.22. Успенский собор во Владимире. Миниатюра Лицевого летописного свода[76]. Луковичная глава.

5.23. Миниатюра лицевого жития Сергия Радонежского. XVI век[77]. Луковичные главы.

5.24. Миниатюра лицевого жития Сергия Радонежского[78]. Луковичные главы.

5.25. Прощание апостолов с Богоматерью. Миниатюра из лицевой рукописи «Слова Иоанна Богослова». Вторая половина XVI века[79]. «Готический» городской пейзаж.

5.26. Видение Евлогия. Икона. Московская школа. 1530-е годы[80]. Луковичные главы.

5.27. Вселенский собор. Роспись церкви Рождества Богородицы в Ферапонтове монастыре. 1500–1502 годы[81]. Луковичные главы.

5.28. О тебе радуется. Роспись церкви Рождества Богородицы в Ферапонтове монастыре. 1500–1502 годы[82]. Луковичные главы.

5.29. О тебе радуется. Икона (вероятно авторство Дионисия). Начало XVI века[83]. Луковичные главы.

5.30. Видение Евлогия. Икона. Сольвычегодск. Между 1565 и 1596 годами[84]. Луковичные главы.

5.31. О тебе радуется. Икона. Соловецкий монастырь. Середина XVI века[85]. Посводные покрытия куполов.

5.32. О тебе радуется. Икона. Пафнутьев Боровский монастырь. Вторая половина XVI века[86]. Луковичные главы.

5.33. Премудрость созда себе дом. Икона. Новгородская школа. Около 1548 года[87]. Луковичная глава.

5.34. Чудо Архангела Михаила. Икона. Новгородская школа. Вторая половина XVI века[88]. Луковичная глава.

5.35. Страшный суд. Икона. Новгородская школа. Вторая половина XVI века[89]. Луковичная глава.

5.36. Обновление храма Христа Бога нашего воскресения. Икона. Псковская школа. Около 1547 года[90]. Луковичные главы.

5.37. Воздвижение креста. Икона. Ростово-Суздальская школа. 1565 год[91]. Луковичные главы, в т.ч. над шатрами.

5.38. Владимир, Борис и Глеб с житием Бориса и Глеба. Икона. Московская школа. Первая четверть XVI века[92]. Луковичные главы.

5.39. Герасим на Иордане. Икона. Макарьевская мастерская. Первая половина XVI века[93]. Луковичная глава.

5.40. Симеон столпник. Икона. Макарьевская мастерская. Середина XVI века[94]. Луковичные главы.

5.41. Кирилл Белозерский и Кирилл Александрийский, с житием Кирилла Белозерского. Икона. Макарьевская мастерская. Вторая половина XVI века[95]. Посводное покрытие купола и луковичные главы.

5.42. Покров. Икона. Троице-Сергиева Лавра. Начало XVI века[96]. Луковичная глава.

5.43. Параскева Пятница. Икона. Поволжье. Вторая половина XVI века[97]. Луковичные главы.

5.44. Чудо Георгия о змие, с житием Георгия. Икона. Поволжье. Конец XVI века[98]. Луковичные главы.

5.45. Воздвижение креста. Икона. Вологда. Вторая половина XVI века[99]. Посводное покрытие купола.

5.46. Северные врата церкви Благовещения в Сольвычегодске. 1573 год[100]. Луковичные главы.

5.47. Перевоз Василия III через реку. Миниатюра Царственной книги. Середина XVI века[101]. Луковичные главы.

5.48. Никола Можайский, с житием и избранными святыми. Икона. Вероятно, северо-западная школа. Середина XVI века[102]. Луковичная глава.

5.49. Сергий Радонежский с житием. Икона. Ярославль-Вологда. Первая треть XVI века[103]. Луковичные главы.

5.50. Никола Зарайский с житием. Икона. Вологда-Великий Устюг. Начало XVI века[104]. Луковичные главы.

5.51. Введение во храм. Икона. Ярославль. Третья четверть XVI века[105]. Луковичные главы.

5.52. Цветная Триодь. Икона. Центральная Россия. Последняя треть XVI века[106]. Луковичные главы.

5.53. Покров. Икона. Верхневолжские земли. Первая треть XVI века[107]. Шарообразная глава (вероятно, стилизованная луковичная).

5.54. Покров. Икона. Вологда. Последняя треть XVI века[108]. Луковичные главы.

5.55. Церковь Григория, «Великия Армении» и Варлаама в Варлаамиевом-Хутынском монастыре в Новгороде. Прорись с иконы «Видение пономаря Тарасия». 1536 год[109]. Луковичные главы (рис. С-25).

5.56. Житие Зосимы и Савватия. Выходной лист с изображением Соловецкого монастыря. 1596–1599 годы[110]. Луковичные главы, в т.ч. над шатрами.

5.57. Видение Иоанна Лествичника. Миниатюра Лествицы и Паренесиса Ефрема Сирина. Мастерская Дионисия. Начало XVI века[111]. Луковичная глава.

5.58. Видение Евлогия. Новгородская школа. Начало XVI века[112]. Луковичные главы.

5.59. Покров. Икона. Московская школа. Начало XVI века[113]. Луковичные главы.

5.60. «Четырехчастная» икона. Благовещенский собор. Середина XVI века[114]. Луковичные главы.

5.61. Богоматерь Тихвинская с чудесами. Икона. Благовещенский собор. Середина XVI века[115]. Луковичные главы.

5.62. Преполовение. Икона. Благовещенский собор. Середина XVI века[116]. Луковичная глава.

5.63. Борис и Глеб с житием. Икона. Муром. XVI век[117]. Луковичные главы.

5.64. Чудо Архангела Михаила. Икона. Северные письма. XVI век[118]. Луковичная глава.

5.65. Чудо Архангела Михаила. Фрагмент четырехчастной иконы. Северные письма. Первая половина XVI века[119]. Луковичная глава.

5.66. Чудо Архангела Михаила. Клеймо иконы «Архангел Михаил с житием». Северные письма (Лальск). Первая четверть XVI века[120]. Луковичная глава.

Всего в данном разделе рассмотрены 66 изображений, из них:

57 – с однозначно луковичными главами;

2 – с вероятными луковичными главами;

1 – с сочетанием шлемовидной и луковичной глав;

1 – с сочетанием посводного покрытия и луковичных глав;

2 – с сочетанием конусовидных и луковичных глав;

1 – с зонтичным и конусовидным покрытиями;

2 – с посводными покрытиями;

1 – с «готическим» городским пейзажем.

Раздел 6. Планы Москвы конца XVI–начала XVII века[121].

6.1. «Петров чертеж». Фрагмент. 1597–1599 годы[122]. Луковичные главы, в т.ч. над шатрами.

6.2. «Сигизмундов план». 1610 год. Фрагмент[123]. Луковичные главы, в т.ч. над шатрами.

6.3. «Несвижский план». 1611 год. Фрагмент[124]. Луковичные главы, в т.ч. над шатрами.

6.4. «Годунов чертеж». Начало 1600-х годов. Фрагмент[125]. Луковичные главы, в т.ч. над шатрами.

6.5. План Москвы из книги Исаака Массы «Album Amicorum». 1618 год[126]. Луковичные главы, в т.ч. над шатрами.

6.6. «Кремленаград». Начало 1600-х годов. Фрагмент[127]. Луковичные главы, в т.ч. над шатрами (рис. С-26).

6.7. План Олеария. 1630-е годы. Фрагмент[128]. Луковичные главы, в т.ч. над шатрами.

Всего в данном разделе рассмотрено 7 изображений, все 7 – с луковичными главами.

Раздел 7. Планы и панорамы русских городов XVII–начала XVIII века.

7.1. Москва. План А.Мейерберга. 1661–1662 годы. Фрагмент[129]. Луковичные главы, в т.ч. над шатрами.

7.2. Киев. План Ушакова. 1695 год. Фрагмент[130]. Луковичные главы.

7.3. Кашин. Чертеж 1687 года. Фрагмент[131]. Луковичные главы.

7.4. Нижний Новгород. Панорама Олеария середины XVII века. Фрагмент[132]. Луковичные главы.

7.5. Верхотурье. «План Ремезова» XVII века. Фрагмент[133]. Луковичные главы.

7.6. Олонец. План XVII века. Фрагмент[134]. Луковичные главы.

7.7. Муром. Фрагмент иконы «Петр и Феврония с житием». Середина XVII века[135]. Луковичные главы.

7.8. Торжок. Борисоглебский монастырь. Гравюра XVII века[136]. Луковичные главы.

7.9. Соборная площадь Кремля. Изображение из «Книги об избрании на царство Михаила Федоровича Романова». 1672–1673 годы. Фрагмент[137]. Луковичные главы.

7.10. Суздаль. Изображение на иконе 1700 года. Фрагмент[138]. Луковичные главы, в т.ч. над шатрами.

7.11. Псково-Печерский монастырь. Рисунок А.Мейерберга. 1661 год[139]. Луковичные главы.

7.12. Изображение Пскова на иконе из часовни Владычного креста. XVII век. Прорись[140]. Луковичные главы.

7.13. Тверь. Рисунок Н.Витсена. 1665 год[141]. Луковичные главы.

7.14. Торжок. Рисунок Н.Витсена. 1665 год[142]. Луковичные главы.

7.15. Торжок. Рисунок А.Мейерберга. 1661 год[143]. Луковичные главы.

7.16. Троице-Сергиев монастырь. Икона рубежа XVII–XVIII веков[144]. Луковичные главы.

7.17. Ливны. Кремль. Чертеж второй половины XVII века. Фрагмент[145]. Луковичные главы.

7.18. Новосиль. Кремль. Рисунок конца XVII века. Фрагмент[146]. Луковичные главы.

7.19. Звенигород. План XVII века[147]. Луковичные главы.

7.20. Тверской кремль. Прорись с иконы Михаила и Ксении начала XVII века, изображающая Тверь начала XV века[148]. Луковичные главы, в т.ч. над шатрами.

7.21. Архангельск. Панорама начала XVIII века[149]. Луковичные главы.

7.22. Юрьев-Польский. Чертеж первой половины XVIII века[150]. Луковичные главы.

7.23. Владимир. «Чертеж» 1715 года[151]. Луковичные главы (рис. С-27).

7.24. Панорама Москвы П.Пикарта. Около 1707 года. Фрагмент[152]. Луковичные главы (рис. С-28).

Всего в данном разделе рассмотрено 24 изображения, все 24 – с луковичными главами.

Раздел 8. Изображения XVII–начала XIX века.

8.1. Церковь Рождества Богородицы в Городне. Рисунок А.Мейерберга. 1661 год[153]. Глава, близкая к шлемовидной (рис. С-29).

8.2. Псков, Троицкий собор 1365–1367 годов. Рисунок конца XVII века[154]. Центральная глава шлемовидная, малые – луковичные (рис. С-30).

8.3. Троицкий собор с Никоновским приделом. Чертеж 1745 года[155]. На соборе – шлемовидная глава, на приделе – луковичная (рис. С-31).

8.4. Золотые ворота во Владимире. Чертеж фон Берка и Гусева. 1779 год[156]. Шлемовидная глава (рис. С-32).

8.5. Дмитриевский собор на виде Владимира. 1799 год[157]. Шлемовидная глава (рис. С-33).

8.6. Дмитриевский собор. Рисунок Ф.Дмитриева. 1834 год[158]. Шлемовидная глава.

8.7. Дмитриевский собор на виде Владимира. 1799 год[159]. Луковичная глава (рис. С-34).

8.8. Успенский и Дмитриевский соборы. Фрагмент вида Владимира 1799 года[160]. На Успенском соборе – луковичные главы, на Дмитриевском – шлемовидная (рис. С-35).

8.9. Новгород. Панорама XVIII века[161]. Луковичные главы.

8.10. Дмитров. Рисунок 1801 года[162]. Луковичные главы.

8.11. Начало земляных работ в Московском кремле в связи со строительством дворца по проекту В.И.Баженова. 1772 год. Рисунок М.Ф.Казакова[163]. На Архангельском соборе главы шлемовидные, на остальных храмах – луковичные (рис. С-36).

8.12. Московский кремль. Рисунок Ф.Кампорези. 1780-е годы[164]. На Архангельском соборе центральная глава луковичная, остальные – шлемовидные. У остальных храмов – луковичные главы (рис. С-37).

8.13. Ивановская площадь Московского кремля. Акварель мастерской Ф.Я.Алексеева. 1800–1802 годы[165]. Глава Успенской звонницы шлемовидная, у остальных храмов – луковичные главы (рис. С-38).

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] А.С.Партина. Архитектурные термины. Иллюстрированный словарь. М., 2001

[2] Н.Н.Воронин. Зодчество Северо-Восточной Руси XII–XV веков. М., 1961–1962 (далее – Воронин, 1961–1962). Т. 1, с. 154.

[3] Памятники архитектуры Московской области. Т. 2, с. 257.

[4] Теория и практика реставрационных работ. № 3. М., 1972. С. 94.

[5] Наиболее последовательно такая позиция была выражена в начале ХХ века в труде А.П.Новицкого (А.П.Новицкий. Луковичная форма глав русских церквей. В кн.: Московское археологическое общество. Древности. Труды комиссии по сохранению древних памятников. Т. III. М., 1909. С. 349–362).

[6] Д.В.Айналов. О некоторых сериях миниатюр Радзивилловской летописи. В кн.: «Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук», т. 13, кн. 2. СПб, 1908. С. 309; А.В.Арциховский. Миниатюры Кенигсбергской (Радзивилловской) летописи. М.-Л., 1932; Б.А.Рыбаков. «Окна в исчезнувший мир (по поводу книги А.В.Арциховского «Древнерусские миниатюры как исторический источник»). В кн.: Доклады и сообщения историч. факультета МГУ. Вып. IV. М., 1946. С. 50; Б.А. Рыбаков. «Слово о полку Игореве» и его современники. М., 1971. С. 12.

[7] Н.Н.Воронин. Архитектурный памятник как исторический источник (заметки к постановке вопроса). В кн.: Советская археология. Вып. XIX. М., 1954. С. 73.

[8] В частности, так полагал А.П.Новицкий (А.П.Новицкий. Указ. соч., с. 357).

[9] А.М. Лидов. Иерусалимский кувуклий. О происхождении луковичных глав. В кн.: Иконография архитектуры. М., 1990. С. 57-68.

[10] А.М.Лидов. Указ. соч., с. 58.

[11] И.А.Бондаренко. К вопросу о происхождении луковичной формы церковных глав. В кн.: Народное зодчество. Петрозаводск, 1998. С. 105-113.

[12] Там же, с. 109.

[13] В.Н.Лазарев. Византийское и древнерусское искусство. М., 1978. С. 246.

[14] Художниками мы будем обобщенно называть иконописцев, фрескистов, миниатюристов и прочих мастеров древнерусского изобразительного искусства.

[15] А.М.Лидов. Указ. соч., с. 59.

[16] Интернет-сайт

[17] Die Grabeskirche zu Jerusalem. Geschichte – Gestalt – Bedeutung. Regensburg, 2000. С. 151.

[18] Там же, с. 150.

[19] Некоторые полагают, что в «главке» Кувуклия находится некое устройство для генерации «Благодатного огня». В данном случае автор воздерживается от комментариев.

[20] И.А.Бондаренко. Указ. соч.

[21] Там же, с. 109.

[22] Н.Н.Воронин. Указ. соч., т. 2, с. 105.

[23] Там же, с. 156.

[24] Подробнее см.: С.В.Заграевский. Архитектурная история церкви Трифона в Напрудном и происхождение крещатого свода. М., 2008.

[25] В связи с вышесказанным необходимо отметить, что А.М.Лидов, ссылаясь на «мнение ряда исследователей», в частности, на реконструкцию Н.Н.Соболева (Н.Н.Соболев. Проект реконструкции памятника архитектуры – храма Василия Блаженного в Москве. В кн.: Архитектура СССР, № 2, 1977. С. 48), полагал, что у храма Покрова на Рву луковичные главы появились только при Федоре Иоанновиче. Мы не можем согласиться с такой позицией: миниатюра Лицевого летописного свода середины XVI века (рис. С-23) абсолютно однозначно изображает освящение Покровского собора с луковичными главами.

[26] С.М. Соловьёв. История России с древнейших времён.

[27] Воронин, 1961–1962. Т. 1, с. 474.

[28] Русские летописи. Т. 9: Типографская летопись. Рязань, 2001. С. 270.

[29] Воронин, 1961–1962. Т. 1, с. 356.

[30] Там же, с. 398.

[31] Русские летописи. Т. 4: Львовская летопись. Рязань, 1999. С. 73.

[32] Русские летописи. Т. 10: Новгородская Первая летопись. Рязань, 2001. С. 386.

[33] А.Ф.Бычков. Краткий летописец Святотроицкия Сергиевы Лавры. В кн.: А.В.Горский. Историческое описание Свято-Троицкия Сергиевы Лавры. М., 1890. Приложение. С. 177.

[34] А.П.Новицкий. Указ. соч.

[35] В частности, так полагал J.Fergusson (J.Fergusson. A History of Architecture. Vol. 2. London, 1867. P. 50).

[36] И.А.Бондаренко. Указ. соч., с. 106.

[37] Б.В.Веймарн, Т.П.Каптерева, А.Г.Подольский. Искусство Аравии, Сирии, Палестины и Ирака. В кн.: Всеобщая история искусств. Т. 2, кн. 2. М., 1961.

[38] Г.К.Вагнер. О своеобразии стилеобразования в архитектуре Древней Руси (возвращение к проблеме). В кн.: Архитектурное наследство. Вып. 38. М., 1995. С. 25

[39] О.О.Щелоков. Строительная техника кованых каркасов глав церквей Владимирской губернии.

[40] С.Д.Сулименко. Архитектура и диалог культур (на примере символизации формы завершений русского православного храма).

[41] Н.Л.Павлов. Алтарь. Ступа. Храм. Архаическое мироздание в архитектуре индоевропейцев. М., 2001. С. 13.

[42] В частности, см.: С.В.Заграевский. Юрий Долгорукий и древнерусское белокаменное зодчество. М., 2002. С. 124.

[43] Е.Н.Трубецкой. Три очерка о русской иконе. 1917. Новосибирск, 1991. С. 10.

[44] М.П.Кудрявцев, Г.Я.Мокеев. О типичном русском храме XVII в. В кн.: Архитектурное наследство. № 29. М., 1981. С. 72.

[45] Воронин, 1961–1962. Т. 1, с. 360.

[46] Т.П.Тимофеева. Реставрация Успенского собора в 1888–1891 годах. В сб.: Государственный Владимиро-Суздальский историко-архитектурный музей-заповедник. Материалы исследований. № 11. Научно-практическая конференция (17 ноября 2004 г.). С. 99.

[47] Д.А.Петров. О внутреннем пространстве двух соборов начала XVI в. и Архангельского собора Московского кремля. В кн.: Архив архитектуры. Вып. 9. М. 1997. С. 101.

[48] Архитектурное наследство. Вып. 18. М., 1969. С. 19-23.

[49] Теория и практика реставрационных работ. № 3. М., 1972. С. 94.

[50] Там же.

ПРИМЕЧАНИЯ
к статистическому иллюстративному материалу

[1] Статистический иллюстративный материал полностью отсканирован. Часть материала вошла в иллюстрации к этой статье, часть находится у автора.

[2] В домонгольское время еще не было устойчивой традиции изображать на иконах и миниатюрах архитектуру, поэтому соответствующих изображений удалось найти очень мало.

[3] История русского искусства. М., 1953 (далее – История русского искусства). Т. 2, с. 298.

[4] Там же.

[5] А.Н.Овчинников. Суздальские Златые врата. М., 1978. С. 51.

[6] Там же, с. 12.

[7] Там же, с. 15.

[8] История русского искусства. Т. 1, с. 313.

[9] Там же, с. 315.

[10] Древнерусское градостроительство X–XV веков. Под ред. Н.Ф.Гуляницкого. М., 1993 (далее – Древнерусское градостроительство). С. 57.

[11] Памятники культуры. Новые открытия. 1986. Л., 1987. С. 248.

[12] Воронин, 1961–1962. Т. 2, с. 421.

[13] Там же, с. 422.

[14] Изображение из личного цифрового архива автора.

[15] История русского искусства. Т. 2, с. 210.

[16] Воронин, 1961–1962. Т. 2, с. 351.

[17] Там же, с. 350

[18] 73.

[19] Там же, с. 15.

[20] В.И.Антонова, Н.Е.Мнева. Каталог древнерусской живописи. Государственная Третьяковская галерея. М., 1963 (далее – Каталог ГТГ). Т 1, илл. 13.

[21] Каталог ГТГ. Т. 1, илл. 38.

[22] Э.С.Смирнова. Московская икона XIV–XVII веков. Л., 1988. С. 47.

[23] История русского искусства. Т. 3, с. 75.

[24] Каталог ГТГ. Т. 1, илл. 214.

[25] Там же, илл. 148.

[26] Там же, илл. 302.

[27] Там же, илл. 175.

[28] Собор Рождества Богородицы Снетогорского монастыря. М., 2002. Табл. 4.

[29] История русского искусства. Т. 2, с 183.

[30] Там же, с. 133.

[31] Новгородские древности. М., 2000. 1-я стр. обложки.

[32] Воронин, 1961–1962. Т. 1, с. 157.

[33] И.Я.Качалова, Н.А.Маясова, Л.А.Щенникова. Благовещенский собор Московского кремля. М. 1990 (далее – Благовещенский собор). С. 138.

[34] М.А.Ильин. Загорск. Троице-Сергиев монастырь. Л., 1971 (далее – Ильин, 1971). С. 66.

[35] Э.С.Смирнова. Указ. соч., с. 151.

[36] Там же, с. 153.

[37] Воронин, 1961–1962. Т. 2, с. 363.

[38] История русского искусства. Т. 3, с. 204.

[39] Там же, с. 205.

[40] Каталог ГТГ. Т. 1, илл. 103.

[41] Там же, илл. 157.

[42] Б.А.Рыбаков. Из истории культуры Древней Руси. М., 1984 (далее – Рыбаков, 1984). С 193.

[43] Изображение из личного цифрового архива автора.

[44] Рыбаков, 1984. С. 193.

[45] Изображение из личного цифрового архива автора.

[46] Изображение из личного цифрового архива автора.

[47] История русского искусства. Т. 2, с. 257.

[48] Там же, с. 251.

[49] С.М.Земцов, В.Л.Глазычев. Аристотель Фьораванти. М., 1985. С. 126.

[50] Памятники культуры. Новые открытия. 1982. Л., 1984. С. 250.

[51] Там же, с. 221.

[52] Памятники культуры. Новые открытия. 1977. Л., 1977. С. 238.

[53] Каталог ГТГ. Т. 1, илл. 259.

[54] Воронин, 1961–1962, т. 2, с. 105.

[55] Ильин, 1971. С. 67.

[56] Благовещенский собор. С. 82

[57] Там же, с. 57.

[58] Якоб Ульфельдт. Путешествие в Россию. М., 2002 (далее – Ульфельдт). С. 319.

[59] Ильин, 1971. С. 82.

[60] Э.С.Смирнова. Указ. соч., с. 172.

[61] Там же, с. 154.

[62] Памятники культуры. Новые открытия. 1987. Л., 1988. С. 191.

[63] Воронин, 1961–1962. Т. 1, с. 241.

[64] A.L.Batalov, L.S.Uspenskaya. Intercession cathedral on the moat (St. Basil’s). Moscow, 2003. С. 11.

[65] Памятники архитектуры Москвы. Кремль, Китай-город, центральные площади. М., 1982 (далее – Памятники архитектуры, 1982). С. 31.

[66] Колокола. История и современность. 1990. М., 1993. С 98.

[67] Там же, с 99.

[68] В.П.Выголов. Архитектура Московской Руси середины XV века. М., 1988. С 183.

[69] Кремли России. Материалы и исследования. Вып. XV. М., 2003 (далее – Кремли России). С. 127.

[70] Там же, с. 130.

[71] Там же, с. 131.

[72] С.М.Земцов, В.Л.Глазычев. Указ. соч., с. 90.

[73] Там же, с. 71.

[74] Там же.

[75] Воронин, 1961–1962. Т. 1, с. 163.

[76] Там же.

[77] Там же, т. 2, с. 326.

[78] Там же.

[79] История русского искусства. Т. 3, с. 605.

[80] Там же, с. 567.

[81] Там же, с. 511.

[82] Там же, с. 509.

[83] Каталог ГТГ. Т. 1, илл. 280.

[84] Там же, т. 2, илл. 644.

[85] Там же, илл. 640.

[86] Там же, илл. 569.

[87] Там же, илл. 365.

[88] Там же, илл. 382.

[89] Там же, илл. 381.

[90] Там же, илл. 386.

[91] Там же, илл. 399.

[92] Там же, илл. 410.

[93] Там же, илл. 518.

[94] Там же, илл. 524.

[95] Там же, илл. 529.

[96] Там же, илл. 581.

[97] Там же, илл. 608.

[98] Там же, илл. 614.

[99] Там же, илл. 625.

[100] Иконостас. Происхождение – развитие – символика. Ред. А.М.Лидов. М., 2000. С. 594.

[101] Новодевичий монастырь в русской культуре. Материалы научной конференции 1995 г. М., 1998. С. 75.

[102] Иконы из частных собраний. Русская иконопись XIV–начала XX века. Каталог выставки. М., 2004 (далее – Иконы из частных собраний). С. 26.

[103] Там же, с. 42.

[104] Там же, с. 107.

[105] Там же, с. 111.

[106] Там же, с. 114.

[107] Там же, с. 139.

[108] Там же, с. 155.

[109] М.А.Ильин. Русское шатровое зодчество. Памятники середины XVI века. М., 1980. Илл. 4 к гл. «Столпообразные храмы».

[110] Там же, илл. 5, 6 к гл. «Собор Соловецкого монастыря».

[111] Э.С.Смирнова. Указ. соч., с. 32.

[112] М.В.Алпатов. Сокровища русского искусства XI–XVI веков. Л., 1971. Илл. 216.

[113] Там же, илл. 208.

[114] Благовещенский собор. С 178.

[115] Там же, с. 173.

[116] Там же, с. 151.

[117] Памятники культуры. Новые открытия. 1982. Л., 1984. С. 264.

[118] Там же, с. 251.

[119] Там же, с. 252.

[120] Там же, с. 253.

[121] Фантастический план Москвы С.Герберштейна 1556 года (Памятники архитектуры, 1982. С. 35) мы в рассмотрение не включаем.

[122] Памятники архитектуры, 1982. С. 50

[123] Там же, с. 65.

[124] Там же, с. 58.

[125] Там же, с. 54.

[126] Памятники архитектуры Москвы. Замоскворечье. М., 1994. Суперобложка.

[127] Памятники архитектуры, 1982. Вкладыш.

[128] Там же, с. 76.

[129] Там же, с. 78.

[130] Древнерусское градостроительство. С. 75.

[131] Там же, с. 191.

[132] Там же, с. 251.

[133] Там же, с. 254.

[134] Там же, с. 263.

[135] Там же, с. 265.

[136] Там же, с. 293.

[137] Там же, с. 359.

[138] Архитектурное наследство. Вып. 18. М., 1969. С. 62.

[139] Реставрация и исследования памятников культуры. Вып. 11. М., 1982. С. 67.

[140] А.И.Комеч. Каменная летопись Пскова XII–начала XVI в. С. 242.

[141] Ульфельдт. С. 410.

[142] Там же, с. 405.

[143] Новгородские древности. М., 2000. С. 108.

[144] В.П.Выголов. Указ. соч., с. 115.

[145] Кремли России. С. 209.

[146] Там же, с. 219.

[147] Памятники культуры. Новые открытия. 1992. Л., 1993. С. 399.

[148] Воронин, 1961–1962. Т. 2, с. 391.

[149] Древнерусское градостроительство. С. 254.

[150] Там же, с. 307.

[151] Воронин, 1961–1962. Т. 1, с. 43.

[152] Памятники архитектуры, 1982. С. 105.

[153] С.В.Заграевский. Зодчество Северо-Восточной Руси конца XIII–первой трети XIV века. М., 2003. 1-я стр. обложки.

[154] История русского искусства. Т. 2, с. 317.

[155] Культура средневековой Москвы. XVII век. М., 1999. С. 48.

[156] Воронин, 1961–1962. Т. 1, с. 146.

[157] Там же, с. 410. Датировка рисунков, вошедших в «Атлас Владимирской губернии» 1801 года, уточнена Т.П.Тимофеевой (Т.П.Тимофеева. Золотые ворота во Владимире. М., 2002. С. 40).

[158] Там же, с. 411.

[159] Там же, с. 410.

[160] Там же, с. 358.

[161] Древнерусское градостроительство. С. 245.

[162] Там же, с. 249.

[163] Памятники архитектуры, 1982. С. 289.

[164] Изображение из личного цифрового архива автора.

[165] Памятники архитектуры, 1982. С. 293.